мне тоже недодали СоласаСнова здесь, проклятье... Вот уже шесть ночей, стоит провалиться в неспокойный сон, Лавеллан оказывается в этом гроте. Такое красивое место... невыносимо в нем находится. Она помнила, давно, в детстве, сны были ей полностью подвластны. Девочкой она тасовала любимые сновидения, как карты, радовалась, вытаскивая очередную яркую картинку, создавала фантомы из сказок и легенд, - с ними можно было разговаривать и играть, а еще ела во сне, и проснувшись, чувствовала себя сытой. Однажды, голодной зимой, малышка рассказала об этом трюке хранительнице, а та, вместо того, чтобы обрадоваться и научить остальных в клане справляться так с голодом, встревожилась. "Ты в опасности, дален. Мы все в опасности. Как только ты войдешь в силу, демоны слетятся к тебе, а ты не сможешь защититься." С тех пор девочка не могла просто лечь и заснуть. Каждый вечер - долгие ритуалы сосредоточения и горький дурманящий отвар. Снов не было долгие годы, совсем. Когда отболел валласлин, Истиметориэль позволила ей просто уснуть, и сны пришли, обычные сны, девушка больше не властна была над ними.
И вот Лавеллан снова в своем кошмаре, и не может выбраться. Медленно, словно преодолевая водный поток, она подходит к озерцу в гроте, всматривается в отражение, четкое, как самом ясном зеркале. Узоров на лице нет, конечно. Наяву Инквизитор стала избегать зеркал, - в открытом лице ей чудится что-то постыдное, она с трудом себя узнает, - разве это ее скулы, ее лоб? Там, где раньше вилась густая вязь посвящения Великой Защитнице, - теперь обветренная кожа, мелкие шрамики и родинки, которых годами не было видно. Лавеллан кривит тонкие губы, - стоило ей на самом деле посвятить себя Митал, как Солас стер эти знаки, и впрямь, зачем татуировки, если и так принадлежишь богине душой и телом.
Нет! Только не думать о нем. Надо бежать из грота, проснуться, пусть и в холодном поту и с больной головой, есть еще способ, который ей подвластен. Надо просто уничтожить тут все к хренам, и кошмар прервется. Инквизитор сосредотачивается, ей надо вспомнить о своей магии.
- Еще немного, и ты сотворишь в Крествуде разрыв не хуже Бреши.
Девушка разворачивается на голос, одновременно вставая, будто спугнутая добыча, готовая бежать, или защищаться.
- Нет! Нет,нет,нет,нет! Не ты! Изыди, я хочу проснуться.
В голосе уже слышны всхлипы, и Лавеллан ненавидит себя за это.
- Прости, я расстроил тебя, но ведь это твой сон, - если я здесь, возможно, я должен быть здесь.
Высокий силуэт еще скрыт в тенях, мягкая походка, руки отводят в стороны плети ивовых ветвей, словно не желая их тревожить. Солас...
- Зачем приходят кошмары, надо спросить у их Повелителя.
- Я тебе так ненавистен?
Тяжелый, прерывистый вздох:
- Я себе ненавистна...
Солас уже совсем рядом, протягивает руку, словно хочет погладить по щеке, но бросает плетью на полпути...
- Венан, не говори так! Ты все делала правильно, ты не...
Но Лавеллан вдруг вспыхивает, бледные щеки покрываются неровными алыми пятнами, губы кривятся:
- Я была такой дурой! Я должна была оттолкнуть тебя, я должна была разбить тебе губы в кровь за эту "правду", что я безразлична тебе! - острые кулачки вонзаются в грудь мужчины, ошеломленного внезапным напором, - А я плакала и молила тебя о любви! И в твоих глазах! Была! Лишь жалость! Жалость!
Солас захватывает мечущиеся руки, припечатывает локти девушки к бокам, прижимает к себе, нависает, вынуждая поднять к нему залитое слезами лицо:
- Послушай меня! - он встряхивает ее как волк собачонку: Послушай хоть сейчас! Никогда я не испытывал жалости к тебе! Когда я бдил над твоим безжизненным телом и метка пожирала тебя, когда мы бросили тебя в самое сердце творимого в мире кошмара, когда я разрушил твое сердце, я не жалел тебя, лишь себя! - его голос срывается, - Лишь себя...
Брови эльфийки изгибаются непонимающе, но Солас запечатывает готовый сорваться с губ вопрос поцелуем. Слишком поздно Инквизитор поняла, в какой опасной близости они оказались. Твердые губы уже захватили ее дыхание, язык мужчины исследует теплую влажность ее рта. Солас тянет ее за волосы-перышки на затылке, вынуждает отрыть голодному взгляду белую нежность горла, прихватывает зубами бешено бьющуюся жилку.
Окружающий мир расплывается в дымке, в зыбком тумане остаются лишь мужчина и женщина. Завороженно, эльфийка смотрит, как хищно загнутые длинные пальцы проводят вдоль ее тела и одежда на ней расползается, разлетается в клочья окружающего тумана, открывая покрытую мурашками кожу, маленькую грудь со шрамиком под торчащим соском, впалый нежный живот.
Она тоже так может, это ее сон. Рубаха мага уступает узкой ладошке, и вот они, словно два первых существа, созданных из окружающего ничто, обнаженные и беззащитные. Эльфийке кажется, что на грани видимости мелькают какие-то тени, привлеченные... стуком ее сердца?
Это неважно, - она хочет запомнить, почувствовать то, чего в реальности никогда не будет. В окружающей пустоте она видит своего призрачного любовника так ярко, так четко...
У него широкие плечи воина, а не мага, а по ключицам рассыпаны бледные веснушки. Это действительно так? Это неважно, - Солас приникает к ее груди, тянет губами сосок, а жесткие пальцы вприваются в бедра.
На его коже нет ни одного шрама, - Солас прекрасный целитель, - кроме одного, под левой лопаткой. Лавеллан не помнит, чтобы его ранили при ней в спину... Это неважно, мужская рука разглаживает и ласкает бархатные складки между ее ног, и женщина плывет, действительно плывет в мерцающей бесконечности, переплетаясь руками и ногами со своим мужчиной. И любопытным духам они, должно быть, кажутся диковинным единым существом.
Лавеллан гладит узкую талию любовника, пробегает пальцами по мускулистым бедрам. Она хочет запомнить это тело. Оно настоящее, или плод ее фантазии? Это неважно - Солас берет ее нежно и сильно, и ее ноги на его плечах, и его руки на ее бедрах, он наполняет ее собой, задает ритм, все жестче, резче, вынуждая женщину наконец закрыть глаза и погрузиться в темноту, где нет ничего, кроме этого ритма, жара кожи и сбивчивого дыхания. Ничего...
Когда все кончено, вокруг измученных любовников снова проявляется мир. Отражение все того же грота в Крествуде. Обнаженную спину девушки щекочет жесткая трава, она начинает ощущать тяжесть мужского тела на себе. Солас хмурится, пытается что-то сказать, но Лавеллан прижимает пальцы к его губам:
- Нет! Не надо ничего говорить, пожалуйста, не порть все! Это было... чудесно! Я не так себе это представляла, но...
Эльфийка озадаченно умолкает, пытается поймать ускользающую мысль:
- Я не так себе это представляла... Когда я думала о тебе, когда видела сны... Мне надо... ПРОСНУТЬСЯ!
*
Лавеллан вздрагивает, открывает глаза на разметанной постели, запутавшись в смятых простынях. Ей некогда обдумать случившееся, некогда одеваться. Завернувшись в покрывало, она большой белой бабочкой слетает по лестнице, проскальзывает через пустынный, к счастью, Главный Зал, врывается в расписную комнату... Соласа там нет. Сама не зная, что она хочет увидеть, она устремляется на второй этаж, к жилым комнатам, мимо библиотеки...
И видит Соласа, уютно устроившегося в любимом кресле Дориана с толстым томом на коленях и магическим светлячком над плечом.
- Что-то стряслось, Инквизитор? - мягко спрашивает маг, - Ты кажешься встревоженной.
Девушка видит себя его глазами, - встрепанную, бледную, потную, завернутую в какую-то тряпку, и густо заливается румянцем.
- Я... я думала тут никого нет... Мне... приснился кошмар и я хотела взять какую-нибудь книгу, чтобы уснуть...
- Да, мне тоже... не спится. За твоим плечом - на третьей полке сверху, - есть интересный сборник эльфийских любовных преданий. В орлейском изложении, правда.
- Да, спасибо... - Лавеллан не глядя хватает книгу, прижимает к себе, как щит.
- А ты читаешь... Тевинтерский налоговый кодекс? Ты хочешь открыть мануфактуру в Империи, когда все кончится? Или встретил в Тени дух... бюрократии и ищешь общие темы для беседы?
От неловкости собственной шутки девушка чувствует, как начинают полыхать огнем кончики ушей, но с удивлением замечает и на скулах Соласа пятна румянца.
- Кхм... Ничто не бывает лишним, чтобы расширить свои знания о мире, а дух бюрократии должен быть действительно, кхм, уникальным. Если я вдруг встречу его в своих путешествиях, обязательно поделюсь с тобой опытом, Инквизитор, - бурчит Солас и звонко захлопывает свой томище.
- Но, пожалуй, я и правда засиделся. Доброй ночи.
Он легко встает с кресла, слегка кланяется Лавеллан и стремительно выходит из библиотеки.